Последняя воля Нобеля - Страница 94

Ларссоны от удивления вскинули брови, но решили не поддаваться панике. Господину Ларссону даже удалось извлечь пробку, несмотря на то что она замерзла и стала твердой как камень. Мало того, он сказал, что у вина идеальная температура.

— Прекрасно, — улыбнулась Анника. — Но давайте положим вино в холодильник, как вы думаете? Оно становится таким противным, когда замерзает.

Едва они с бокалами в руках устроились на плетеном диване на террасе, как пришел Томас.

— Господи, простите, так вышло… — задыхаясь, произнес он и бросился приветствовать гостей.

— Все нормально, — засмеялся господин Ларссон. — Кроме того, ты ошибся — я не Господь.

Все засмеялись, кроме Анники. Она пошла посмотреть, что делают дети.

— Как ты себя чувствуешь, Калле? — спросила она, пристально глядя ему в глаза. — Голова болит?

— Мама, ты загораживаешь телевизор, — сказал мальчик, наклоняясь в сторону, чтобы видеть экран.

— Эллен, — обратилась Анника к дочке. — Пора переодеваться в пижамку. Хочешь, я тебе помогу?

— У нас есть попкорн? — с надеждой в голосе спросила девочка.

— Попкорн будет не сегодня. Мы поедим его в пятницу.

— Но папа же купил вино, — возразила Эллен.

— Еще пять минут, и в кровать, — распорядилась Анника.

Она пошла на кухню, посмотреть, что делается с рыбным супом. Суп мирно кипел на медленном огне в кастрюле с приоткрытой крышкой. Наверное, когда наступит время его разливать, он превратится в густое рыбное желе, но пока Аннике было это безразлично.

Калле вполне спокойно пережил травму. Правда, на лбу у него останется шрам.

Приехали Альтины и вместе с остальными пили вино на террасе, когда к ним присоединилась Анника. Томас протянул жене бокал вина.

— Ханс говорит, что ты не знаешь, как делают сухой «Мартини», — сказал Томас с нарочитым смехом.

— За последние семь лет ты хотя бы один раз видел меня смешивающей коктейли? — спокойно спросила Анника, принимая бокал.

Снова раздался звонок. Прибыли последние гости — Пер Крамне и статс-секретарь Халениус. Им дали по бокалу вина и представили Аннике.

— Рад познакомиться. — Джимми Халениус улыбнулся Анника. — Много о тебе слышал.

— Ну, — сказал Томас. — Добро пожаловать и за ваше здоровье!

— Мне всегда казалось, что только у мелких гангстеров бывают имена, заканчивающиеся на «и», — сказала Анника. — Как мы дошли до того, что ни одного бежавшего из тюрьмы гангстера не зовут, например, Стиг-Бьёрн?

— Между прочим, моего деда действительно звали Стиг-Бьёрн, — сказал Джимми Халениус. — Он был осужден за убийство в прачечной Ангереда в шестидесятые годы… Вы, может быть, об этом слышали… Но бежать ему не удалось, тут вы правы.

Анника внимательно посмотрела на Халениуса. Он был невысок, намного ниже Томаса, к светло-каштановым волосам давно не прикасалась расческа, одет Халениус был в клетчатую рубашку, но вид у него был очень серьезный.

— Не морочь мне голову, — сказала она.

Он широко улыбнулся, отчего глаза превратились в узкие щелочки.

— С чего ты решила, что я морочу тебе голову?

«Какой очаровашка! — подумала она. — Он ограничивает свободу людей, нарушает неприкосновенность личности — и все это только ради карьеры, и при всем том он считает себя классным парнем».

— Так откуда ты обо мне знаешь? — спросила Анника.

— Когда-то у тебя был старый «вольво», так? — ответил он. — Ржавый, темно-синий рыдван. Кажется, А-144.

— У моего дружка была такая машина. Я ее продала.

— Это было очень мило с твоей стороны, — едко подначил ее статс-секретарь. — Из тебя вышел бы отменный торговец автомобилями. Как ты умудрилась продать эту развалюху за пять тысяч?

— Свен не мог сам ее продать, — сказала Анника. — Он… он умер.

Она поставила бокал на стол и вышла на кухню. Руки ее дрожали.

Зачем она это сказала?

«Я идиотка», — подумала Анника. Щеки ее горели.

Томас показывал гостям участок, пока Анника укладывала детей и читала им на ночь короткую сказку. Потом она спустилась на кухню, щедро выдавила из тюбика майонез в стеклянную миску, добавила два зубчика раздавленного чеснока, а потом выглянула в окно, посмотреть, как гости ходят по участку. Хлеб она смазала чесночным маслом и положила в духовку. От плиты она видела, как ее муж, жестикулируя рукой с зажатым в ней бокалом, что-то рассказывает.

Он гордится нами, подумала она. Хочет показать своим коллегам, чего добился в жизни. Все это кажется ему очень важным. Все у нас будет хорошо.

На своем участке, по ту сторону живой изгороди, ходил Вильгельм Гопкинс. Он был чем-то занят. Анника не видела, чем именно, но было такое впечатление, что Гопкинс пытается сдвинуть с места какой-то тяжелый предмет.

«Его, наверное, просто раздирает от любопытства, — подумала Анника. — Бьюсь об заклад, ему страшно хочется узнать, кто наши гости».

Жены двоих гостей с Анникой разговаривали мало. Обеим было немного за сорок, одеты они были в модные юбки до колена и носили тщательно подобранные украшения. Обе были стройны почти до худобы, а редкие волосы требовали дорогих причесок и тщательного ухода. Сейчас они шли позади мужчин и болтали, отпивая вино из бокалов и оглядывая участок. У обеих были дети-подростки, которые сейчас или находились дома, в городе, или шатались где-нибудь с друзьями.

«Неужели я когда-нибудь стану такой же, как они? — подумала Анника. — Буду до конца своих дней пить охлажденное белое вино на загородных участках?»