Последняя воля Нобеля - Страница 91

Берит, водрузив на нос очки, сидела за компьютером и что-то писала.

— Что-нибудь волнующее? — спросила Анника, усаживаясь на стул Патрика.

— Хочу прочесать все законодательные предложения, ограничивающие неприкосновенность личности, — ответила Берит, не отрывая глаз от монитора. — Волнующее — это, пожалуй, не самое подходящее определение…

Она посмотрела на Аннику поверх очков и улыбнулась.

— Я очень рада, что ты снова здесь.

— Ты не знаешь, куда делись все мои папки, когда разоряли мой кабинет? — спросила Анника и оглянулась на свой бывший кабинет.

— Кое-что мне удалось спасти. Я сложила папки в шкаф. — Берит указала рукой на серый шкаф, стоявший возле аппарата с питьевой водой.

Анника подошла к шкафу и выдвинула верхний ящик.

Внутри лежали уложенные в пачки и связанные ее бумаги. Кажется, впервые за всю свою историю они находились в относительном порядке. Решения окружных судов, решения апелляционных судов, предложения правительства, доклады, судебные повестки, вырезки из старых газет и страницы собственных записей. Берит рассортировала все по темам и датам.

— Поразительно! — воскликнула Анника и вернулась к коллеге. — Спасибо тебе!

— Знаешь, все твои бумажки было очень интересно сортировать, — сказала Берит, сняв очки. — Это было похоже на прогулку по глубинам памяти. Там были все вещи, о которых я так и не смогла написать. Но мне было приятно о них вспомнить.

Анника просмотрела несколько папок, пока Берит продолжала писать. Она нашла решение по делу об убийстве Йосефины Лильеберг, вердикт о виновности ее любовника Иоахима, получившего пять с половиной лет, — но не за убийство, а за обман кредиторов, мошенничество, уклонение от уплаты налогов, представление фальшивой декларации о доходах. Интересно, что он делает сейчас? — подумала Анника.

Здесь же была телеграмма Ассошиэйтед Пресс от седьмого апреля семилетней давности. Это было сообщение о Ратко, человеке, который убил Аиду, а после войны в Боснии занялся контрабандой сигарет в Скандинавии. Заголовок гласил: «Человек, разыскиваемый за военные преступления, создал частную армию». Телеграмма была отправлена из Южно-Африканского отделения АП.

Сербский военный преступник Ратко, подозреваемый в организации массовых убийств в Вуковаре и Белине, создал частную армию в Южной Африке.

«По крайней мере, я знаю, что с ним стало», — подумала Анника.

Три года назад Ратко был убит в вестибюле одного московского отеля. Видимо, много задолжал русской мафии.

Она положила телеграмму на место и достала из ящика вырезку из «Квельспрессен» интервью с Андерсом Шюманом, взятым после того, как Шюман был назначен главным редактором вместо старого пройдохи Торстенссона. Статью написал Шёландер. В отдельном блоке была приведена информация об инсайдерских махинациях прежнего редактора, которыми заинтересовался отдел экономических преступлений стокгольмской полиции.

Под вырезкой находилось сообщение, датированное двадцать девятым июня предыдущего года. Тогда Анника нашла неопровержимые факты о том, что Торстенссон, используя инсайдерскую информацию, продал свою долю акций компании «Глобал фьючер».

«Это я поставила Шюмана на капитанский мостик, — подумала Анника. — Наверное, стоит при случае ему об этом напомнить».

Год спустя Торстенссона признали виновным в инсайдерских махинациях и приговорили к ста дням общественных работ. Анника перечитала вердикт. Огласка махинаций в прессе и увольнение с должности были признаны смягчающими вину обстоятельствами.

— Смотри-ка, — сказала она, — то, что мы пишем о мошенниках, считается таким ужасным, что позволяет им избежать тюрьмы.

— Государство хочет сохранить монополию на наказания, — заметила Берит. — Теперь же оно хочет получить право вламываться в наши дома и прослушивать наши разговоры только потому, что ему это нравится.

Анника сложила папки в шкаф и вернулась на место Патрика.

— Если я правильно поняла, то у всех наших соседей государство уже имеет такое право, — сказала Анника. — Норвегия, Дания, Финляндия…

— Да, — согласилась Берит, — но у них нет нашего тяжкого наследия. Они не знали единоличного правления социал-демократов на протяжении почти целого столетия, когда людей прослушивали, регистрировали и преследовали только за парковку в неположенном месте, например возле здания, где проходило «подозрительное» собрание.

— Это, несомненно, отягчающее обстоятельство, — язвительно поддакнула Анника.

— Теперь социал-демократы трубят о том, что они милые, белые и пушистые и что новое законодательство вводится из самых лучших побуждений. То есть они говорят, что не будут и дальше нарушать закон, потому что прослушивание и подслушивание станут теперь вполне законными. Они что, думают, что мы вчера родились на свет?

— Анника! — позвал ее Спикен от стола заведующего редакцией. — Какого дьявола ты там делаешь? Ты теперь работаешь не в криминальном отделе. Иди сюда!

Анника поморщилась и встала:

— Пообедаем?

— Непременно, — ответила Берит.

Анника подошла к Спикену и демонстративно взгромоздила сумку на его стол поверх бумаг. Он выдернул какой-то листок и, не подняв головы, протянул его Аннике.

— Ограбление магазина в Фиттье, — сказал он. — Взглянешь?

Анника взяла сумку со стола и повесила ее на плечо.

— Очень рада тебя видеть, — сказала она. — К работе я приступаю только завтра, а сегодня пришла за новыми батарейками для компьютера. Кажется, они должны быть у тебя.