Последняя воля Нобеля - Страница 105

105

Анника услышала, как Эбба нажала педаль газа и отъехала от обочины, захрустев гравием.

Она вдруг вспомнила, как стояла в своей машине у светофора, а в соседнем ряду остановился красный универсал с женщиной за рулем.

— Где ты сейчас? — спросила Анника.

— Только что проехала Хулон, а сейчас подъезжаю к Скамхеду.

— Ты вчера не заезжала в Стокгольм днем?

— Я вернусь завтра вечером, если мне не придется приехать раньше из-за смерти Эрнста. Пожалуй, я лучше…

Анника закрыла глаза и попыталась представить, как Эбба ведет машину, прислушиваясь к доносившимся из трубки звукам. Что видит Эбба из окна машины? Темный сосновый лес? Городской пейзаж? Ведь должна же быть разница?

— Ясно, — сказала Анника. — Если что-нибудь будет. нужно, звони.

Она отключилась. Подумав пару секунд, позвонила в справочную Каролинского института с городского телефона.

Попросила Сёрена Хаммарстена.

Недоступен.

Попросила соединить ее с секретарем Эрнста Эрикссона.

Его не оказалось на месте.

Анника положила трубку и уставилась на экран компьютера Берит.

Куда еще можно позвонить? Кто может рассказать о том, что случилось в субботу? Естественно, кто-то из тех, кто присутствовал, но кто захочет с ней говорить?

Она снова взяла трубку и позвонила в Каролинский институт.

— Я хочу спросить, находится ли сейчас в институте Бернард Торелл?

Послышался стук клавиш.

— Торелл с двумя «л»?

— Думаю, что да.

Снова стук клавиш.

— Да, есть такой. Это номер сотового телефона. Минутку, сейчас я вас соединю.

Послышались гудки — один, второй… четвертый, пятый.

— Торелл слушает.

Анника глубоко вздохнула и откашлялась.

— Добрый день, — сказала она. — Меня зовут Анника Бенгтзон, я звоню вам из редакции «Квельспрессен». Мы с вами случайно встретились вчера в виварии. Я была там с Биргиттой Ларсен…

— Да-да, докторантка.

Анника улыбнулась.

— Я звоню не вовремя?

— Это зависит от того, зачем вы звоните, — ответил шеф фармацевтической компании, и Аннике показалось, что он тоже улыбается.

— Речь идет о вчерашней смерти, — сказала она. — Меня интересует, как смерть Эрнста Эрикссона может отразиться на вашей работе.

— Насколько мне известно, это дело сейчас расследует полиция, — заметил Бернард Торелл. — Конечно, это трагедия, но она никак не повлияет на наши исследования.

Он говорил с акцентом образованного шведа, а не американца.

— Один профессор мертв, а второго допрашивают в полиции в связи с этим трагическим происшествием, — стояла на своем Анника. — Неужели это не отразится на моральной атмосфере в институте? Я знаю, что после семинара был скандал, и знаю, что вы при нем присутствовали…

Он задышал так часто и тяжело, что Анника замолчала.

— Я не знаю, что было причиной скандала и что там вообще происходило, — отрезал Торелл, — поэтому, естественно, ничего не могу сказать.

— Я очень хорошо вас понимаю, — проговорила Анника. — Я просто хочу иметь представление о том, что случилось в тот вечер. Я знаю, что Ларс-Генри поссорился с несколькими людьми, в том числе и с вами.

Торелл на несколько секунд замолчал.

— Да, он все высказал мне наедине.

— Я понимаю, что вы не хотите говорить, но мне хотелось бы знать, что именно сказал вам Ларс-Генри.

Наступила тишина. Было слышно только легкое потрескивание в трубке.

— У меня назначена встреча в факультетском клубе, — сказал Бернард Торелл. — Мы можем встретиться там через полчаса.

Он положил трубку, не дождавшись ответа.

Факультетский клуб?

Это то же самое, что и «Черный лис»?

Анника поставила машину возле старинного деревянного дома номер два на аллее Нобеля. Это был выкрашенный красной краской коттедж с открытыми желтыми ставнями на окнах, задернутых белыми занавесками. Анника вышла, заперла машину и с любопытством посмотрела на одно из окон. Похоже, что за ним, в комнате, проходило какое-то совещание.

Высокие деревья и обширные лужайки создавали впечатление умиротворенности и покоя; откуда-то издалека доносился слабый шум шоссе. Длинные и короткие хвосты студентов и студенток трепетали на довольно сильном ветру, по пешеходному мостику, ведущему к Каролинскому госпиталю, то и дело прокатывались велосипеды, блестя на солнце спицами.

Анника медленно пошла по дорожке мимо Медицинского общества и спортзала «Фриски и Светти», направляясь к ресторану, где она на прошлой неделе обедала с Эббой и Биргиттой. Да, факультетский клуб — это и есть «Черный лис». Анника посмотрела на часы. Она не опоздала. На всякий случай заглянула в окна, но не увидела ни Бернарда Торелла, ни Биргитту Ларсен.

Анника села на ступеньки крыльца.

Солнце припекало голову, и она, подставив лицо ласковым лучам, закрыла глаза.

Хорошо! Она уже забыла, каким нежным может быть свет солнца.

Голова ее непроизвольно склонилась вперед, и Анника поняла, что сейчас уснет. Она встрепенулась, подняла голову и отбросила назад волосы.

Засунув руки в карманы, откуда-то из кампуса к крыльцу шел Бернард Торелл. Серый, с легким блеском костюм облегал его ладную фигуру, как вторая кожа. Ветер шевелил его волосы. Он щурился от солнца, отчего от глаз бежали лучики морщинок.

Торелл вытащил руки из карманов и поздоровался с Анникой.

Теперь понятно, почему Биргитта Ларсен так с ним носится, подумала Анника, вставая.

105